Неточные совпадения
Самгин не удивился, встретив у Елены человека в форме английского офицера, в зубах его дымилась трубка, дым окутывал
лицо голубоватой вуалью, не сразу можно было вспомнить, что это —
мистер Крэйтон.
«…Ее отец сидел за столом в углублении кабинета и приводил в порядок бумаги… Пронзительный ветер завывал вокруг дома… Но ничего не слыхал
мистер Домби. Он сидел, погруженный в свою думу, и дума эта была тяжелее, чем легкая поступь робкой девушки. Однако
лицо его обратилось на нее, суровое, мрачное
лицо, которому догорающая лампа сообщила какой-то дикий отпечаток. Угрюмый взгляд его принял вопросительное выражение.
Мистер Гомперс очень сожалеет о том, что случилось, но пострадавшими в этом деле считает себя и своих друзей, так как митинг оказался сорванным и право собраний грубо нарушено в их
лице.
Однакож, когда я, возвращаясь в отель после разговора с
мистером Астлеем, встретил Полину с детьми, то на ее
лице отражалось самое безмятежное спокойствие, как будто все семейные бури миновали только одну ее.
Вошел он очень любезно и сказал мне комплимент насчет моей комнаты. Видя, что я со шляпой в руках, он осведомился, неужели я так рано выхожу гулять. Когда же услышал, что я иду к
мистеру Астлею по делу, подумал, сообразил, и
лицо его приняло чрезвычайно озабоченный вид.
Воротясь домой, был я уже как закруженный. Что же, я не виноват, что m-lle Полина бросила мне целой пачкой в
лицо и еще вчера предпочла мне
мистера Астлея. Некоторые из распавшихся банковых билетов еще валялись по полу; я их подобрал. В эту минуту отворилась дверь, и явился сам обер-кельнер (который на меня прежде и глядеть не хотел), с приглашением, не угодно ли мне перебраться вниз, в превосходный номер, в котором только что стоял граф В.
На другой день король и королева, приглашенные капитаном к обеду, приехали на корвет в сопровождении своего дяди, губернатора острова, пожилого, коротко остриженного канака с умным и энергичным
лицом, который потом, после смерти Камеамеа IV, года через три после пребывания «Коршуна» в Гонолулу, вступил на престол, и неизбежного первого министра,
мистера Вейля, которого король очень любил и, как уверяли злые языки, за то, что умный шотландец не очень-то обременял делами своего короля и не прочь был вместе с ним распить одну-другую бутылку хереса или портвейна, причем не был одним из тех временщиков, которых народ ненавидит.